На праздник Преображения, мы вспоминаем великое событие. Великое потому, что в нем через апостолов Петра, Иакова и Иоанна нам открылась истина. Мы познали, что Иисус есть не просто необыкновенный человек, пророк и чудотворец, но воистину Сын Божий. Вот как повествует об этом событии Божественное Евангелие.

«Взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его, и возвел их на гору высокую одних» (ст. 1). Из Священного Предания нам известно, что это была гора Фавор. О ней пророчествовали еще древние пророки, в особенности царь Давид. На этой горе в IV столетии по Рождестве Христовом святая царица Елена выстроила три храма – в честь Господа, пророка Илии и пророка Моисея как образ тех трех кущ, которые желал поставить Петр, сказавший: «Хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи» (ст. 4). Впоследствии, из-за многочисленных общественных бедствий и нашествий варваров, они были разрушены. Сейчас на том месте, где собственно произошло Преображение и где некогда стоял храм в честь Господа, восстановлена православная церковь. А на месте церкви пророка Илии находится небольшой монастырь. Место же, где в древности был храм в честь пророка Моисея, пребывает в запустении. Говоря об этом, хочется показать, что событие преображения Господня было вполне ощутимо, зримо, и воспоминание о нем сохранилось не только в Церкви, но и в истории. Известны и место, и даже камень, на котором Господь Иисус Христос преобразился.

«И преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет» (ст. 2). Прежде чем попытаться объяснить, что это за свет, явленный в Преображении, как Господь преобразился и что, собственно, значит это божественное изменение, нужно обратить внимание на некоторые подробности, приведенные другими евангелистами, поскольку каждый из них отмечает что-то свое. Апостол Марк описывает так: «Одежды Его сделались блистающими, весьма белыми, как снег, как на земле белильщик не может выбелить» (Мк. 9, 3). Апостол Лука, рассказывая о Преображении, говорит: «И когда молился, вид лица Его изменился и одежда Его сделалась белою, блистающею» (Лк. 9, 29). По-славянски: «И бысть егда моляшеся, видение лица Его ино», то есть, если перевести точно, «и сделался вид лица Его иным». Предположительно, что «иным» лицо Господа стало не только из-за сияния. Ведь мы знаем, как в зависимости от настроения облик человека иногда меняется настолько, что мы даже едва можем узнать нашего знакомого. Например, если у кого-то очень мрачное настроение, отчего лицо его нахмурено и искажено, мы говорим: «Тебя не узнать». Как и наоборот, когда у человека настроение чрезвычайно радостное, так что весь облик его изменяется, мы так же говорим: «Тебя не узнаешь». Поэтому мы можем предположить, что вместе со славой, явленной в Спасителе ради учеников, лицо Его в еще большей степени изменилось необыкновенным образом.

Если мы соединим описания трех евангелистов, получится следующее: «И стало видение лица Его иным, и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет; блистающими, весьма белыми, как снег, как на земле белильщик не может выбелить». Даже по одному описанию вы можете себе представить, какое страшное видение предстало перед учениками. Страшное, но и сладостное. В этом описании говорится о том, что видели их глаза, из дальнейшего же текста открывается, что ученики чувствовали, ибо видение это было не столько для глаз, сколько для души. «И вот, явились им Моисей и Илия, с Ним беседующие. При сем Петр сказал Иисусу: Господи! Хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии» (ст. 3–4). Словами «хорошо нам здесь быть» апостол Петр обнаружил то духовное упоение, ту сладость, какую испытывали ученики.

Что же за свет исходил от Господа и как видели его апостолы? По учению святых отцов Церкви, в особенности святителя Григория Паламы, это был не материальный свет, но Божественная слава, открывшаяся ученикам. Апостолы видели сияние славы и телесными глазами, но прежде всего они видели его душевным чувством. И богословски точнее было бы сказать, что не Господь преобразился, а ученики Петр, Иаков и Иоанн преобразились до такой степени, что смогли видеть Божественную славу, которая всегда пребывала и пребывает с Господом Иисусом Христом, как Сыном Божиим. Потому Господь и удалился с ними на гору, чтобы не получилось такой странной ситуации: несколько ближайших Его учеников, находясь в среде прочего народа, вдруг почувствовали бы всю эту необыкновенную сладость и, устрашаясь явлением славы и одновременно утешаясь необыкновенным сверхъестественным утешением, невольно обнаружили свое состояние перед другими. По этой же причине и в последующие времена подвижники удалялись в места уединения, чтобы не обнаружить чувства, испытываемые ими при созерцании Божественной славы чувства.

Почему благодать видится как свет? Вспомним беседу о цели христианской жизни преподобного Серафима Саровского с его учеником помещиком Мотовиловым. Когда во время нее благодать Божия сошла на преподобного и его ученика, лица их просияли и они испытывали благодатные чувства, подобные тем, что переживали ученики Спасителя на Фаворе. Что же видели преподобный Серафим и Мотовилов? Свет. Они видели друг друга просиявшими, потому что Божественная благодать явилась им как свет. Они чувствовали дивное благоухание и тепло. Слышали необычайную, глубокую тишину в своей душе. Ощущали в душе необыкновенную сладость.

Следовательно, благодать Божию человек воспринимает каждым своим чувством так, что она кажется ему чем-то самым возвышенным из всего земного. Для глаз – это свет, для обоняния – необыкновенное благоухание, для осязания – тепло, для слуха – тишина, для вкуса – сладость. Отсюда можно заключить, что благодать выше всего этого. Но поскольку телесные чувства и само тело от великого обилия благодати способны ощутить в себе ее действие, постольку наши духовные ощущения и облекаются в некоторые телесные образы. Ведь Бог не есть ни физический свет, ни благоухание, ни тишина, ни сладость, но Он ощущается нами так, как мы способны Его воспринять. Вот почему при общении с Богом, когда мы приближаемся к Нему, Он воспринимается нами как свет: не потому, что Его Самого или Его славу можно отождествить с физическим светом, но потому, что свет – это самое прекрасное и самое «нематериальное» из нашего материального мира, способное олицетворять и символизировать для наших чувств Божественную славу.Можно думать, что если такие действия благодати – тишину в душе, сладость, тепло – испытывали преподобный Серафим Саровский и Николай Мотовилов, то апостолы Петр, Иаков и Иоанн в гораздо большей степени испытывали необыкновенные переживания от близости Божией, от явления им Его славы. Ведь хотя преподобный Серафим и был великим подвижником, но все же тогда он и Мотовилов не видели преобразившегося Господа, и не такая великая слава была им явлена, как ученикам на Фаворе.

«При сем Петр сказал Иисусу: Господи! Хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии. Когда он еще говорил, се, облако светлое осенило их; и се, глас из облака глаголющий: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте. И, услышав, ученики пали на лица свои и очень испугались» (ст. 4–6). Видение сияния славы Божества – еще не высочайшее видение. Самое возвышенное, самое крайнее, если так можно выразиться, богопознание – это погружение человека в Божественный мрак, когда даже его чувства перестают образно воспринимать действительность. Если сначала Бог воспринимается ими как свет, как благоухание, то далее Он уже не воспринимается никак и только одна душа упивается общением с Ним. Потому ученики, хотя и были осенены светлым облаком, ничего более уже не видели и пребывали в том состоянии, когда, как мы знаем из описаний подвижников, человек не понимает, в теле он или вне тела. Они осознавали только свою индивидуальность и одновременно действие Божества, охватывающее, пронизывающее все их существо, чувствуя, словно погружаются внутрь Бога. Преподобный Симеон Новый Богослов, рассказывая о созерцании Божества, дает нам очень интересный образ. Он говорит, что человек, приближаясь к Богу, созерцает Его как некий огромный беспредельный океан, потому что видит Его, как стоящий на берегу человек. Когда же он погружается в Него полностью, то уже перестает созерцать эту безграничность, поскольку сам как бы сорастворяется с нею. Сорастворяется не в том смысле, в каком понимают это восточные аскеты (индуисты и подобные им), утверждающие, что при созерцании Божества индивидуальность человека теряется. Ведь если теряется индивидуальность, то и созерцания уже быть не может, так как нет воспринимающего субъекта. В таком случае нет и никакого познания, а лишь представляется некоторая реальность, вообще не поддающаяся какому-либо описанию и отождествлению; мы вступаем в такую область, о которой ничего говорить не можем. Следовательно, для человеческого естества страшно и ужасно потерять свое «я», это противоестественно, не так учит Церковь. Напротив, чем более человек приближается к Богу, тем он более осознает себя, познавая одновременно и бытие Божие. И такое глубочайшее богопознание испытали апостолы на Фаворе, погрузившись всем своим существом в Божественную благодать, Божественную славу, подобно человеку, погрузившемуся с головой в воду.

«И, услышав, ученики пали на лица свои и очень испугались. Но Иисус, приступив, коснулся их и сказал: встаньте и не бойтесь. Возведя же очи свои, они никого не увидели, кроме одного Иисуса» (ст. 6–8). Так закончилось это непостижимое сверхъестественное видение, о котором Спаситель запретил им рассказывать, «говоря: никому не сказывайте о сем видении, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых» (ст. 9). Запретил потому, что знал: кто не верит в Его Воскресение из мертвых, не поверит и в Его Преображение. Если даже сами апостолы Петр, Иаков и Иоанн, видя потом Спасителя страдающим, от страха и разочарования забыли о пережитом ими на Фаворе, как бы потеряв в это веру, тем более те, которые не были непосредственными созерцателями этого великого видения, могли не только не поверить, но и посмеяться над ним. И сейчас есть люди, дерзновенно утверждающие, что Преображение Господа было простым видением физического света.

Евангелист Лука приводит еще такую подробность: «Когда же он [Петр] говорил это, явилось облако и осенило их; и устрашились, когда вошли в облако. И был из облака глас, глаголющий: Сей есть Сын Мой возлюбленный, Его слушайте» (Лк. 9, 34–35). То есть ученики вошли в такое состояние, когда через Сына познали и Отца, Который, по выражению святых отцов и богословов, является источником Божества. «Когда был глас сей, остался Иисус один» (Лк. 9, 36). Что это значит? Ведь мы помним, что на Фаворе с преобразившимся Господом беседовали явившиеся пророки Моисей и Илия. Эти слова не означают, что видение закончилось и Иисус остался один. Но когда является Божественная слава, все земное, все сотворенное, даже и духовное, отступает и созерцается один Бог. Созерцание учеников продолжалось только в отношении Божества Спасителя, для того чтобы они поняли, что слова «Сын Мой возлюбленный» относятся именно к Иисусу, не ошиблись, по присущей им в то время духовной немощи, и не подумали, что эти слова сказаны о Моисее или Илие. «Остался Иисус один» – и апостолы не только на словах, не только умом, а душой, всем своим существом познали, почувствовали, что Он есть Сын Божий. Когда же они таким глубочайшим образом соединились с Богом, видение прекратилось. Прекратилось отчасти по той причине, что человеческое естество не способно долго выдерживать необыкновенной силы действия благодати. Вспоминая, например, описанное преподобным старцем Силуаном явление ему Господа. Испытывая сильнейшую духовную брань, он напряженно молился в храме и пришел почти в отчаяние; вдруг икона Спасителя перед ним преобразилась и он увидел живого Господа. Его душу исполнили такие свет и сладость, такая Божественная слава, что впоследствии он говорил: «Если бы это продлилось еще на одно мгновение – я бы умер».

Вот что испытывали на Фаворе ученики Спасителя: апостолы Петр, Иаков и Иоанн. Они не посредством рассуждений и догадок, не с чужих слов, но сами опытно познали, что Иисус есть возлюбленный Сын небесного Бога Отца и потому Его необходимо слушаться.